Изначально в состав Европейского союза входили 6 государств. В 1990-х годах был подписан Маастрихтский договор, который унифицировал денежную и политическую систему Западной Европы, и число членов ЕС выросло до 12. Тогда любой вопрос можно было согласовать быстро и «чуть ли не по телефону», пишет РИА Новости. Сегодня, когда в рядах Евросоюза насчитывается 27 стран, прийти к единому решению и выводам куда сложнее.
Первые очевидные разногласия, от которых зависит судьба всего европейского континента, его экономики и политики, произошли после желания Брюсселя атаковать Россию санкциями в ответ на ее спецоперацию на Украине. Первые несколько пакетов были приняты без особых споров, поскольку ситуация только начинала развиваться, и европейские лидеры рассчитывали на то, что разрешится она довольно быстро.
А вот к шестому санкционному пакету Евросоюз оказался явно не готов. В частности, Венгрия отказалась присоединиться к новым антироссийским ограничениям и потребовала от Брюсселя гарантий энергетической безопасности. Члены ЕС начали понимать, что санкции оказались обоюдоострым оружием. Часть ограничений действительно осложнила России жизнь, но не сокрушила ее с небывалым грохотом, как того ожидали и в Европе, и в Вашингтоне. Выяснилось, что слабым звеном европейского сообщества стала энергетика, от которой оно же так стремительно и необдуманно решило отказаться.
После этого в Евросоюзе стали проскакивать заявления о необходимости реформ. Так, например, глава Еврокомиссии Урусула фон дер Ляйен заявила, что Европе нужно отменить право вето в ключевых сферах типа здравоохранения и обороны, чтобы страны сообщества двигались вперед.
“Во внешних вопросах нам следует перейти к голосованию квалифицированным большинством”,
добавила она.
О реформах говорили и в апреле – на необходимость их проведения указывали в итальянском МИД, а также об этой перспективе упоминал президент Франции Эммануэль Макрон. Олаф Шольц и вовсе заявил, что в состав ЕС в ближайшее время могут войти Грузия, Западные Балканы и Украина. К слову, последняя только об этом и мечтает, а ее президент трактует принятие заявки на членство в союз, как помолвку. В этом случае с консенсусом станет еще сложнее.
“Мы не сможем избежать дебатов. <…> И мы должны серьезно относиться к своим обещаниям этим странам, потому что другого пути к достижению стабильности на континенте нет. Поэтому давайте обсудим реформы”,
уточнил немецкий канцлер.
Есть и те, кто о реформах не желает и слышать. В их числе Дания, Польша, Румыния и Чехия. Лидеры этих государств утверждают, что у них уже есть Европа, которая работает, а споры об изменениях в устройстве ЕС точно не сплотят союзные государства. Чешский премьер-министр Петр Фиала предупредил о том, что дальнейшие споры «могут нарушить столь необходимое сейчас единство».
Директор Центра европейской информации Николай Топорнин в беседе с РИА Новости напомнил, что в самом начале формирования ЕС в его состав входило всего 6 стран, затем их число выросло до 10, а в 1992 году увеличилось до 12.
«<…> а сегодня уже 27. На подходе еще порядка пяти. В таких условиях добиться общего согласия крайне сложно, если вообще возможно»,
отмечает собеседник.
Он уточнил, что с момента создания Евросоюз и его структура менялись, но этот процесс никогда не происходил так стремительно. Большинство европейских институтов формировались постепенно. Сейчас же ряд членов ЕС настаивают на быстром принятии решений и молниеносном реформировании.
“Конечно, предстоит всестороннее обсуждение, потому что тут затрагивается суверенное право государств. Но раз вопрос поднимают Германия и Франция, к нему отнесутся серьезно”,
считает Топорнин.
Тем не менее дать точного ответа на вопросы о том, какой будет европейская реформа, и как это отразится на отношениях стран Евросоюза и России, политологи не могут.
