Регулярные пытки и никакой надежды на спасение: как обходятся с пленными на Украине

37 на 37

Житель Харцызска, что в ДНР, Александр Чегринец теперь ходит, подволакивая одну ногу — это последствия пыток в плену. Стяжками, которые нормальные люди используют для каления проводов, его пристегивали к бревну, а затем подвешивали вниз головой. С тех пор сустав выпадает и ступни ничего не чувствуют. Врачи сказали, чтобы он радовался, что вообще может ходить. Сразу после начала специальной военной операции России мужчина попросился добровольцем, но его не взяли из-за травмы.

В плену Александр провел 51 день. Схватили его в первые месяцы гражданской войны, в июле 2014 года. По профессии он шахтер-проходчик. Занимался горно-взрывными работами. В харцызское ополчение, где первое время не хватало саперов, мужчину тут же приняли.

Чегринец и еще пятеро бойцов 24 июля пошли минировать мост, расположенный недалеко от Саур-Могилы. В результате попали в засаду.

Бывший ополченец вспоминает, что ему связали руки, на глаза надели повязку, привезли в воинскую часть и тут же принялись избивать — руками, ногами, прикладом. Причем мужчине, как он сам говорит, «повезло».

«Видел, как одного хлопчика поставили под трактор и били ковшом»,

вспомнил Александр.

Только на пятые сутки Чегринца доставили в харьковское УСБУ. Позвонить родным чаще всего не разрешают, но ему снова «повезло», какой-то новобранец сжалился и дал телефон.

«Если он жив, дай Бог ему здоровья. Пусть бросает оружие»,

сказал Александр.

По его словам, в камерах, где должно находиться 8 человек, сидело 30, а на обед и ужин давали гнилую капусту.

Сильнее всего Александра удручала неизвестность. Информацию выуживали из подслушанных диалогов надзирателей и газет, которые давали вместо туалетной бумаги.

Чегринцу посчастливилось попасть в первый официальный обмен — тогда меняли 37 на 37. В ночь с 11 на 12 сентября 2014 года пленных посадили в автобус. Зачем это делают — никто, конечно же, не сказал. Правда сделали намек, что если повезут, то пленные скоро будут дома, но тут же предупредили, чтобы не дергались или подстрелят.

Обмен происходил на дороге. Выводили из автобусов по 5 человек. Все произошло очень быстро. Оказавшись дома, Александр первым делом сжег тюремную одежду. Думал, что это поможет забыть плен. Однако искалеченная нога напоминает обо всем пережитом даже спустя 8 лет.

«Откармливали» перед обменом

В отделе милиции города Авдеевки пытали пенсионерку Анну Орлову. Многие детали уже стерлись из памяти, но скорее всего, мозг специально их забыл. Однако женщина навсегда запомнила удары резиновыми дубинками, от которых теряла сознание. В чувство приводили холодной водой, а потом били снова.

«Когда в очередной раз не смогли меня «оживить», вызвали скорую. Фельдшер открыла мне рот — хлынула кровь. Оказывается, пока я была без сознания, мне повыдергивали все коронки»,

с ужасом вспоминает Орлова.

Задержали ее 23 мая 2015 года — вместе с внучкой, которой еще не исполнилось 18 лет. Обвинили в подготовке референдума о независимости в Авдеевке. Пытать стали, чтобы женщина выдала зятя, которого назначили комендантом города. Но его тогда уже не было в живых.

После истязаний в милиции пенсионерку долго возили по разным больницам. В СИЗО не принимали из-за слишком тяжелого состояния В 2015-м Анне Александровне было 64 года.

Она вспомнила, что в камере была самая старшая. В тюрьме пенсионерка провела 2,8 года: сначала в СИЗО в Мариуполе, а затем в Артемовске. Этот изолятор она назвала «концлагерем». В каше вместо мяса были черви, что, конечно же, стало поводом для шуток среди надзирателей.

Оповестить родных Анна Александровна смогла лишь спустя 3 месяца заключения. Все это время ее разыскивала живущая дочь, живущая в России: звонила в Красный Крест, милицию и обращалась за помощью ко всем, кто хоть как-то мог помочь. Везде говорили, что мать числится в списках пропавших без вести.

Освободили женщину 27 декабря 2017 года — среди 233 задержанных, которых отдавал Киев. Это был самый массовый обмен. В списке тогда значилось 306 имен, но в последний момент несколько решили вычеркнуть.

Орлова вспомнила, что перед обменом всех привезли в санаторий «Зеленая Роща», где две недели «откармливали» и лечили. После раздали документы — и отправили на «нулевую точку».

«Приводили в божеский вид»,

пояснила Анна Александровна.

В Авдеевку женщина так и не вернулась: боялась повторного ареста. Сейчас проживает в санатории под Донецком. В плену почти лишилась зрения. В глазах у нее потемнело практически сразу после избиений. От ударов повредились хрусталики: один лопнул, а второй надкололся. Операцию сделали за счет средств республики. Теперь у женщины отличное зрение.

«И зубы вставили»,

радостно сказала пенсионерка.

Киевский режим и принципы гуманизма

Сколько сейчас российских военнопленных на Украине — неизвестно. О новом обмене информации пока нет никакой. Киевский генпрокурор Ирина Венедиктова 14 марта заявила, что не исключает такую возможность.

Уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова в свою очередь выразила готовность участвовать в любой процедуре возращения россиян на родину. Однако украинский омбудсмен Людмила Денисова стала отстраняться от «правозащитного диалога».

Российская сторона сильно обеспокоена отношением киевского режима к пленным. Родственники военных жалуются на шантаж и запугивания. Людей под страхом избиения и физической расправы над их родными заставляют выходить на антироссийские митинги.

По словам уполномоченного по правам человека в Донецкой народной республике Дарьи Морозовой, украинские власти никогда не соблюдали принципы гуманизма в отношении пленных. За 8 лет смогли обменять и переместить на территорию ДНР примерно 900 человек. В основном это гражданские лица, арестованные по политическим мотивам.

Дарья Морозова отметила, что в республика готова взаимодействовать с Киевом по вопросам обмена, чтобы пленные как можно скорее оказались дома.

Ранее на Украине заговорили о необходимости убивать русских детей и вырезать семьи российских военных. Если кто-то подумает, что украинцы были шокированы такими заявлениями, то вы сильно заблуждаетесь: подобные инициативы не только озвучивались, но и по возможности реализовывались все 8 лет в отношении тех, кто живет на Донбассе.