Первая проблема – американская администрация рассматривает дипломатическое единогласие с Западной Европой как самоцель. Нынешняя ориентация США на согласие с Германией и Францией, а не на «дипломатию сделок», значит, что в одном вопросе за другим немцы и французы смогут настаивать на своих политических взглядах в обмен на обещание консенсуса. Для государств, которые не воспринимают наращивание военной мощи РФ с достаточной тревогой, данный консенсус означает скорее слова, а не действия. Евросоюз не в силах разработать санкции против РФ, даже сейчас, когда кризис продолжается уже 3-й месяц к ряду. К тому же немцы не позволяют Организации Североатлантического договора продавать Украине наступательные вооружения. А сама Германия настаивала на завершении строительства российского газопровода «Северный поток — 2», что уже фактически изолирует Украину.
Россия может быть убеждена, что Соединенные Штаты не будут работать в одиночку, чтобы оказать Украине военную помощь, так как администрация Байдена пообещала, что не станет этого делать. Правдоподобная неопределенность в отношении вероятности действий Америки могла бы стать настоящим сдерживающим фактором против эскалации данного кризиса со стороны Кремля. Если Украина – неимоверно важный интерес для США, то Вашингтон должен оставить русских в догадках, задействуют ли он свои силы.
Вторая проблема – американское сдерживание рухнуло после фиаско Вооруженных сил США в Афганистане. У России нет причин думать, что администрация президента действительно угрожает ей военными действиями. Афганистан обесценил все данные Америкой обещания, в том числе те, которые были направлены в сторону НАТО и европейских стран, находящихся сейчас «под нависающей тенью» РФ.
Третья проблема – США относится к своим связям с Россией как к серии «разовых» проблем, из которых можно выбрать лишь наиболее подходящие, чтобы всерьез рассматривать их. Соглашаясь на сотрудничество с Москвой тогда, когда она собирается действовать дипломатическим путем, Вашингтон имеет минимальные рычаги влияния в тех вопросах, в которых РФ имеет преимущество и хочет применить силу. Здесь речь идет, в том числе, и об Украине.
Четвертая проблема – Вашингтон не смог грамотно расставить приоритеты. Он по примеру Брюсселя был активен в критике Польши и других государств Европы за их предполагаемый отход от демократии. Миграционная политика Варшавы не стала кризисом демократии, как и ее законопроект, который вводит запрет для иностранных компаний использовать подставные фирмы для обхода ограничений на владение СМИ. В конфликте с государствами, с которыми американская политическая составляющая расходится, России легче «работать» и сделать их более уязвимыми.
Пятая проблема – США не смогли проявить стратегическое терпение в отношениях с Турцией. Экс-президент Дональд Трамп подвергся политической травле за свои попытки сохранить позитивные отношения с Анкарой, которые стали расплатой за безрассудную политику администрации Барака Обамы на турецком направлении. Байден оказался таким же безрассудным с антитурецкой риторикой еще во время своей предвыборной кампании. После инаугурации он отложил звонок и встречу с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, пока это не превратилось в дипломатическую проблему. Стратегическое терпение по отношению к Анкаре, в том числе урегулирование разногласий в доверительном порядке, имеет первостепенное значение.
С Москвой можно достичь того, чего хочет Байден: стабильности, рабочих отношений с НАТО и сотрудничества за границей. У Трампа были более стабильные отношения с РФ, хотя он проводил объективно более жесткую политику по отношению к ней, чем Байден или Обама. Однако идеализация Байденом консенсуса «в стиле ЕС», а также неспособность его администрации расставить приоритеты гарантируют, что ему придется идти на уступки, пока он не оставит пост президента США.
Ранее политический обозреватель из США Гордон Чанг заявил, что просчеты президента Джо Байдена в области космоса могут послужить «поводом для начала мировой войны». По его словам, одним из первых признаков начала войны является вытеснение США. Правда, политолог не уточнил, почему именно сделал такой вывод.
