Итальянский писатель в 1963 году предсказал QR-коды и другие ограничения нашего времени

Сегодня сюжет “Тридцать семь градусов по Цельсию” способен отрезвить даже самых ярых сторонников антиковидных мер, поскольку позволяет со стороны взглянуть на ход развития событий в современном обществе. Ведь, по сути, человечество под воздействием нагнетаемого страха перед неизвестной доселе болезнью, без боя сдаёт свои права и свободы, безропотно согласившись на весь набор ограничительных мер, направленных, похоже, не столько на борьбу с неким вирусом, сколько на слом людей, не уверовавших в спасительную вакцинацию.

За экспертной прогностической оценкой рассказа Лино Альдани “Тридцать семь градусов по Цельсию” LIVE24 решило обратиться к социальному философу, военному историку, исследователю, публицисту и теоретику фантастики Сергею Переслегину.

 – Сергей Борисович, Вам не кажется, что пророчества фантастов 60-х продолжают сбываться, причём, порою с подозрительной точностью? Это простое совпадение или какая-то закономерность в развитии общества, которую некоторым авторам удалось в своё время предвидеть?

– Ваш вопрос заключает в себе несколько измерений. Во-первых, необходимо напомнить, что 60-е годы унаследовали выход человечества в космос, создание реактивной авиации и появление представлений о вертикальном прогрессе. Как раз в это время естественно возникли очень серьёзные опасения, которые заключаются в том, что технологический прогресс может не сопровождаться социальным прогрессом или даже сопровождаться регрессом. Соответственно, в этот период фантастику весьма интересовала такая тема, как антиутопия, впрочем, как и утопия. Одна из грустных шуток 60-х заключалась в следующем: когда-то мы мечтали построить утопию, теперь мы с ужасом видим, что утопию на самом деле можно построить. Но, точно то же самое можно сказать и с обратным знаком: когда-то мы боялись построить антиутопию, теперь мы видим, что антиутопия в любой момент будет построена. И с этой точки зрения рассказ Альдани, как и несколько более ранние вещи – я имею ввиду тот же “Каллокаин” 40-х годов или “Гибель 31-го отдела” (впрочем, последний был написан как раз в 60-тые) – были посвящены тому, каким именно образом может быть создано формальное антиутопическое общество. То, что создаётся в мире сейчас, я бы сравнил, скорее, не с наивной фантастикой 60-х годов, а с несколько более поздними и более жёсткими произведениями, когда те же самые смыслы уже обсуждались резче.

Суть антиутопичности чрезвычайно проста: технический прогресс позволяет резко увеличить любое давление на человека – будь то давление государства, будь то давление общества, как целого, будь то давление микрогрупп. И с этой точки зрения, чем быстрее развивается технический прогресс, тем больше шансов  – подчеркну, что здесь речь идёт именно о шансах, а не неизбежностях – создать жёстко антиутопийное общество. 

Соответственно, что для меня за последние два года исключительно важно: все те люди, которые сформировались на этих произведениях в молодости, которые считали, что для нас антитоталитарная и антифашистская позиция совершенно естественна и впитана с молоком матери, оказались к этому абсолютно не готовыми. У нас создаётся фашизм, мы не обращаем на это внимания, а если и обращаем, то у нас нет ничего, кроме возражений, которые просто никто не желает слышать. 

Теперь, что касается второго измерения Вашего вопроса: рассказ Лино Альдани как раз и есть в чистой форме антифашистский – не забудьте, что после Второй мировой войны тогда прошло менее 20 лет, т. е. для Альдани крушение фашизма отделяет от него меньший срок, чем, например, от нас сегодняшних, крушение СССР. С этой точки зрения желание Альдани разобраться с фашизмом чрезвычайно важно. При этом, здесь всё время возникает одна и та же естественная ошибка: ну, да, очень легко осудить германский фашизм: жуткие концлагеря, мировая война, уничтожение целых народов, как неполноценных… И понятно, что это ужас. Но, тут же нам говорят, что ведь есть и фашизм с человеческим лицом. В той  же Италии, например, антисемитизма как такового не было. Так вот, Лино Альдани тем и интересен: он как раз демонстрирует, что наиболее опасным является фашизм с человеческим лицом, который вроде бы делает что-то для человека. И действительно, его “медицинская ассоциация”, видимо, в общем и целом обеспечивает какое-никакое, но лечение людей и, наверное, даже увеличивает их среднюю продолжительность жизни за счёт введения жесточайшей медицинской диктатуры. Вот это то, что стало понятно только в 60-тые: фашизм можно строить не обязательно на идеях национализма. Их можно строить на любых других идеях ограничения суверенитета и свободы личности во имя общества. А какие могут быть идеи ограничения свободы личности во имя общества? Более или менее понятны три основных направления: первое – это борьба с терроризмом. 

В 60-е терроризм был ещё достаточно слабо развит, он ещё не стал тем жупелом, к которому привыкли сегодня. И, соответственно, в фантастике 60-х антитеррористического фашизма довольно мало. Но, уже в фантастике 2000-х об этом идёт разговор серьёзный. 

Кстати, не могу не обратить внимание на совершенно чёткий исторический аналог – ограничение свободы Рима. То, что в дальнейшем вылилось в крах Республики и начало Империи было связано как раз с терроризмом. Если быть более точным, то с пиратством. Соответственно, пираты стали нарушать свободную доставку хлеба в Рим, в результате чего римский плебс вручил Помпею (Гней Помпей Великий – прим. ред) диктаторские полномочия в рамках Средиземного моря без ограничения срока действия… Что вообще-то с точки зрение законов Римской республики было не просто нонсенсом – это было государственным преступлением. Ранее Гракха (Тиберий Гракх – прим. ред) убили только за то, что кто-то сказал, что он потребовал для себя диктатуры без ограничения срока. Тем не менее Помпею эту диктатуру дали, поскольку угроза со стороны пиратов стала казаться слишком страшной. Вот это очень важный момент: некая угроза – реальная, но достаточно локальная – оказывается более сильной, чем представления о свободе, о праве, имеющие более, чем 500-летнюю традицию.

Итак, борьба с террором – это первый способ, благодаря которому мы можем прийти к нормальному тоталитарно-фашистскому государству. Постоянный контроль поведения людей, повсюду видеокамеры. Заметьте, в современном демократическом государстве – а я могу взять в качестве примера многие страны: Монако, Францию, Англию, США, Россию – везде идут непрерывные видеозаписи. Людей фиксируют, а современная система электронного контроля ещё и позволяет проводить их идентификацию. 

Заметим, что ещё лет 50 назад, например, в США, всё это было бы названо полицейским государством и указано в качестве примера на СССР, где нарушаются права и свободы, и конечно же была бы произнесена фраза “у нас это невозможно”. Так вот оказалось, что это стало возможным и у нас, и у них.  

Но появилось и второе направление. И вот здесь, конечно, очень удачно, что фантасты 60-х годов такую возможность заметили – в тот момент не заметить этого было трудно – я бы назвал это медицинским фашизмом, но, между прочим, есть и его подверсия – это спортивный фашизм. Идея медицинского фашизма чрезвычайно проста: люди по большей части ведут себя неправильно: употребляют спиртные напитки, едят вредные продукты, ведут нездоровый образ жизни, а бедные врачи вынуждены их спасать от разных болезней. Спасать их не удаётся, они всё равно умирают, поэтому нужно их защитить от их собственной свободы, чтобы они жили.

Вдумайтесь в эту ситуацию. Вообще, вся суть фашизма с человеческим лицом заключается в том, что людей нужно защитить от их собственной свободы во имя их же собственного счастья. Логика здесь следующая: мы знаем, как правильно и мы добьёмся того, чтобы они вели себя правильно. 

И вот здесь, задолго до ковида, нужно вспомнить предшествующий этап, когда во всём мире развернулась колоссальная борьба с курением. А курение – одна из достаточно давних человеческих традиций. Это традиция коммуникации. Это традиция человеческого существования. Тем не менее, несколько договорившихся между собой врачей, сумели развернуть общемировую кампанию, которая превратила современный мир в гетто для курильщиков, которые не могут курить в аэропортах, на вокзалах, остановках, а во многих случаях и у себя дома. И я сейчас не обсуждаю вопрос, является ли курение вредным – конечно да, и я, например, никогда не курил и не курю. Я скажу лишь одно: это была первая ситуация, когда медики смогли навязать миру “мы знаем, что для вас лучше” большей части человечества, если не всему. 

В действительности, именно в этот момент нужно было бить тревогу, потому что, разумеется, решение проблемы было, и она есть и сейчас. Всегда можно разделить курильщиков и некурильщиков, сделать залы для одних и для других. В конце концов, мы жили тогда в XX, сейчас в XXI веке: система кондиционирования помещения, система быстрой смены воздуха – всё это сделать достаточно несложно. Создать мир, в котором могут нормально курить курильщики и не курить некурильщики никаких проблем не представляет.

Но идея медицинского фашизма, как я уже сказал, вовсе не в том, чтобы спасти некурящих от запаха и дыма сигарет. Идея заключается в том, чтобы заставить всех жить так, как определённая группа людей – в данном случае врачей – считают правильным. А они считают правильным не курить. Совершенно понятно, что эта ситуация может иметь своё продолжение в достаточно далёком будущем, потому как вслед за запретом курения можно подумать и о том, что точно так же вредными считаются спиртные напитки. Кстати, раз уж мы вспоминаем фантастику 60-х, рассказ на эту тему есть у Ильи Варшавского  – “Молекулярное кафе”.

Дальше можно говорить о том, что вредным считается жареное мясо, рано или поздно мы вообще придём к тому, что любое мясо вредно и, обратите внимание, потихонечку к этому мы и приходим, потому что всё больше и больше идёт разговоров о необходимости вегетарианства, о его желательности, о том, что мы должны как можно более ограничить нахождение на Земле крупного рогатого скота, ибо, как известно, именно он создаёт глобальное потепление. Это вектор, который начался с запрета на курение в общественных местах и может идти сколь угодно далеко вперёд, всё более и более ограничивая наш выбор в логике того, что кому-то виднее, какой образ жизни является правильным.

С этой точки зрения ковид – это следующая стадия решения той же самой проблемы. Насколько я могу судить, если верить существующим цифрам, за 2 года ковид убил около 5 млн человек, что, в принципе, заметно меньше, например, чем убивает обычный сахарный диабет за один год. Исходя из этого, ковид безусловно является неприятной пандемией, но эта проблема по своему масштабу скорее соизмерима с гонконгским гриппом 1968-го года или азиатским 1899-го, чем хотя бы с эпидемией испанки 20-х годов XX столетия, во время которых количество смертей было от 8 до 50 млн. Обратите внимание на широкий разброс цифр. Дело в том, что в таких случаях он всегда таков просто потому, что, как правило, в смерти человека много разных причин. И какую роль в этом сыграло конкретное заболевание не всегда можно чётко оценить.

Тем не менее, нужно заметить, что с социальной точки зрения цифры эти не очень велики. По своему масштабу – это, безусловно, не социальная катастрофа. Но обратите внимание, по методам борьбы – это, безусловно, социальная катастрофа. 

Потому что, под лозунгом борьбы с ковидом фактически во всём мире, включая демократические страны, гордящиеся своими демократическими традициями, – Великобританию, Францию, США – воедино согласились с тем, что права человека гораздо менее значимы, нежели необходимость защиты человеческой жизни от ковида.

– И теперь, по прошествии последних двух лет, в упомянутом рассказе современный читатель обращает внимание отнюдь не на загадочные пневматические подушки из будущего – прежде всего его поражает описание жизни общества в условиях медицинского фашизма. И, к сожалению, на мой взгляд, аналогия с современными ограничениями прослеживается там довольно чётко. В частности, по сюжету главенствующую роль в управлении обществом переняло на себя ВМО — Всеобщее медицинское объединение, которое главный герой называет “всеобщим объединением жуликов”, установившее неукоснительное соблюдение довольно сомнительных правил и ограничений, за исполнением которых следят многочисленные специальные агенты. И если прототип ВМО, а также обязательное наличие “набрюшника” и санитарной карты у человека будущего уже стало нашей обыденностью, то ряд других нововведений пока остаётся фантазиями автора. По Вашему мнению, какова вероятность, скажем,  введения обязательных поборов в кассу нынешней ВОЗ, без которых, как описывается, невозможно будет получить медицинскую помощь? Или здесь прослеживается всего лишь аналогия с существующей страховой системой?

– Касательно системы взносов: да, ВОЗ хотела бы, чтобы под пандемию она получила такие взносы. И смотрите к чему это приведёт. 

В своё время Дуайт Эйзенхауэр ввёл понятие военно-промышленного комплекса, объясняя, что в некоторых случаях военным выгодно соглашение с промышленниками, поскольку и те, и другие могут неплохо заработать в гонке вооружений на военной опасности. А это означает, что военные будут изобретать военную опасность, а промышленники будут объяснять, каким образом новая техника позволит с этим справиться. В результате общество будет тратить всё больше и больше на гонку вооружений. Так вот, похоже, что вслед за военно-промышленным комплексом у нас возникает медицинский промышленный комплекс, если хотите, фармацевтико-промышленный комплекс, который сейчас требует своего места под Солнцем. И своё место под Солнцем он, вероятно, получит. Скорее всего, через какое-то время возникнет новая мировая фармацевтическая суперкорпорация, которая будет так или иначе с ВОЗ связана.

Собственно говоря, именно на его развитие будут выделяться средства. Но смотрите, он хочет получить не только деньги, он хочет иметь ещё и власть. Причём, власть большую, нежели имеют те же военные. Обратите внимание, даже в государствах тоталитарного типа времён холодной войны те ограничения свобод, которые приняты сейчас считались, считались невозможными. Я боюсь, что слушая современных лоббистов ВОЗ и медицинского кластера, многие военные того времени задают известный вопрос: “А что, так можно было?”. И это очень важный вопрос. 

– По сюжету любой врач, оказавший медицинскую помощь человеку, не признающему ВМО, лишается своего диплома и возможности лечить. Как близко мы находимся сегодня к такой перспективе, если учесть уже озвученные некоторыми чиновниками планы по отказу в государственных медицинских услугах непривитым?

– Недавно завершилась очередная конференция ВОЗ и, как мы знаем, сегодня только ВОЗ имеет право установить режим пандемии, а установление режима пандемии отменяет Декларацию прав человека, приоритет национальных законов, отменяет вообще все принципы демократии, поскольку нет ничего более важного, чем борьба с пандемией и сохранение человеческой жизни.

Замечу по этому поводу, что здесь действительно хорош именно Лино Альдани, поскольку он, будучи человеком очень разумным, сразу понял, что если мы только начинаем двигаться в эту сторону, то движение неизбежно дойдёт до полноты нормального, развитого, полностью функционирующего фашизма. Просто потому, что таков закон развития социальных систем. Вы не можете остановиться: нельзя сказать, что вот здесь мы ставим принципы борьбы с пандемией перед правами человека, а вот следующий шаг мы уже сделать не можем. Например, мы уже не можем не пойти на то, чтобы людям, которые не получили QR-код запретить отовариваться в магазинах, ибо это же невозможно. Нет, это тоже возможно. 

Идея отказывать им в медицинской помощи на сегодня пока не осуществлена – как же, у нас же клятва Гиппократа! А Альдани чётко показывает, что в какой-то момент времени и это становится возможным, и именно под предлогом самой клятвы Гиппократа врачам это запретят. Им скажут, что оказывая помощь людям, нарушающим принципы борьбы с пандемией, они, на самом деле, способствуют смерти и нарушают клятву. Поэтому отсутствие к этим людям врачебного  милосердия на самом деле является милосердием. 

Здесь я, на самом деле, процитировал гораздо поздний рассказ “Изгнание бесов” Аркадия Столярова, в котором мысль именно такова: есть люди, к которым немилосердно быть милосердным. 

– Примечательно, что главный герой рассказа задаётся тем же вопросом, что и многие наши современники: “Не понимаю, как правительство согласилось поддерживать ВМО, как этот спрут сумел всех сдавить своими щупальцами, навязать свои идиотские правила?!” Кстати, особо повеселило упоминание об развешанных повсюду объявлениях от ВМО, призывающих избегать длительных прогулок и продолжительного нахождения под деревьями… А ведь действительно, практически все государства подчинили сегодня свою медицинскую и социальную сферу руководству из ВОЗ? 

– Оказалось, что государства готовы в значительной мере ограничить свой суверенитет, опять же, во имя борьбы с угрозой, которая является в большей степени условной, но которая представлена, как достаточная. И вот здесь возникает гораздо более интересный вопрос: является ли ВОЗ субъектом или всё-таки ВОЗ выступает только в качестве объекта? Мне, например, кажется, что ВОЗ в данном случае играет не на своём поле. 

Сейчас действительно существует позиция – инклюзивный капитализм, а иногда её называют и инклюзивным фашизмом – тех людей, которые хотят полностью изменить современный мир исключительно в логике борьбы с глобальным потеплением, экологическим загрязнением и т. д. И у меня возникает ощущение, что ВОЗ они используют просто в качестве рычага. Они не могут начать сразу ограничивать человеческие права  – и ладно бы права отдельных людей, но и права огромных государств и их элит – во имя своих, достаточно высоко религиозных целей. Ибо, конечно, их борьба с глобальным потеплением – это религиозная борьба. Но, они уже могут оказывать давление на лидеров стран и массы через угрозу пандемии, через угрозу смерти от заболевания. И вот, когда люди привыкают, что на них можно оказывать давление, дальше можно искать любые другие поводы. 

Сейчас ВОЗ заявляет, что ими открыт новый штамм “Омикрон”. Но очень интересно: этот штамм был открыт как-то удивительно вовремя, прямо к конференции ВОЗ. Как человек, который много лет своей жизни успел прожить в старом Союзе, где масса вещей делалась к нужным датам, я, конечно, считаю необходимым задать вопрос: что они на самом деле там открыли? А главное, насколько мы сами можем проверить, есть ли тот штамм или его нет. Но, нам объясняют, что этот штамм есть и что для борьбы с ним необходимо…

Видите ли, на Земле десятки тысяч и даже миллионы вирусов, из которых хорошо, если изучено тысячи три. Это означает, что как только у вас возникнет такое желание, можно открыть всё, что угодно. И под лозунгом борьбы с этим чем-угодно тоже можно делать всё, что угодно.

– Выражаясь словами одного из героев рассказа, методы, к которым прибегает ВМО, безусловно, незаконны, но они довольно логичны. Сергей Борисович, насколько можно надеяться на здравую логику нынешних “всемирных руководств”? Или всё же нам ещё предстоит дойти до описанного в рассказе абсурдного запрета на открытие окон?

– Да, можно дойти и до такого абсурда и это достаточно легко сделать – было бы желание. Равно как и дойти до запрета на употребление мяса, открытие горячей воды или включение света не больше, чем на час в сутки. И, к сожалению, люди, у которых есть желание быть единственными, кто пользуется благами цивилизации, погрузив остальное человечество в глубокое средневековье,  есть. И логика у них здравая, просто в этой логике для нас с Вами нет места. В ней даже нет места для Путина, Трампа, Байдена, Бориса Джонсона и многих-многих других властителей современного мира. Они хотят революции. Они хотят мир, в котором права будут только и у них. 

И сейчас вопрос заключается не в наличии у элит и у нас с вами здравого смысла, сейчас весь вопрос в том, есть ли у нас и наших элит воля к сопротивлению. В конце концов, когда в 1939 году армии Гитлера перешли в наступление на Западную Европу, а в 1941 году  – на Советский Союз, Гитлер тоже объяснял, что это делается исключительно во имя всеобщего блага. А главное, что ни у кого нет никакого выхода, кроме как подчиниться. Но тогда люди нашли другой выход. Я надеюсь, другой выход будет найден и в этот раз. 

Человечество безусловно выживет. Оно выживет и в условиях медицинского фашизма, и в условиях всех пост фашистских, пост коронавирусных режимов. И даже если инклюзивщикам удастся добиться победы – это тоже не конец. Человеческая история возобновится снова, она станет другой и через некоторое время начнётся новый этап развития. И естественно, что люди будут вспоминать свою историю. Вот для меня сейчас очень важным является вопрос: как наше с вами XXI столетие и пандемия коронавируса будут отражены в учебниках, скажем, для 28-го или 30-го столетия. Что об этом будут тогда писать? На каком языке? И с кем нас будут сравнивать: с теми людьми, которые в XX веке справились с фашизмом или с теми, которые разрешили на столетья тьму над Европой?