Нет, он не сделал прививку от ковида (возможно потому, что уже ее сделал), а посмотрел «Игру в кальмара».
Пока социологи решают, в чем больше вирусности – в пандемичном COVID-19 или в южнокорейском сериале, Садаки добросовестно ел кактус и пришел к выводу – лицам до 18 лет его действительно нельзя смотреть. Но дело даже не в кровотечении-кровавой-крови, которой пропитан каждый кадр сериала.
– Стоит немного сместить фокус внимания с технического уровня сериала «Игра в кальмара», как сразу же останется только то, что заслуживает внимания, – делится впечатлениями автор. – Я держал оборону несколько недель. Возможно, из-за собственного отвращения к идее смертельных состязаний. Американцы постоянно снимают такие фильмы, но у них, как правило, насилие в них – ради него же самого. Оно там лишь развлекало поклонников подобного жанра и никаких важных посылов не несло. Но потом я сдался.
Далее журналист признается, что посмотрел сериал только «из-за шумихи», и мы опустим подробности его капитуляции, так как слепо верили, что есть и среди наших коллег самые каленые скептики. Но – нет.
Потом Садаки все-таки пытается сохранить лицо и уточняет, что «хотел посмотреть лишь один-два эпизода».
– Я хотел всего лишь получить представление о сериале, чтобы дальше решить, хочу ли я продолжать его просмотр. В конечном итоге просто досмотрел все это до конца. И привлекли меня не «острые ощущения» от смертельных игр. Меня просто убило то, что сериал показал весь ужас гипертрофированного либерализма в Южной Корее, все мы можем теперь наблюдать и в прочих странах.
Далее он рассуждает о степени нашей осведомленности по части корейского государственного опыта, называя «страну утренней свежести» «одним из «азиатских тигров», который лихо демонстрировал высокие темпы развития с 1990-х годов.
– Раньше у них там постоянно случались восстания рабочих, а полиция все это жестко подавляла, – продолжает он. – Вся так поверхностная информация, которую можно почерпнуть из СМИ,глубокого понимания ужасных последствий такой либерализации для людей не дает.
Потом он приводит в качестве примера книгу «Доверие» Фрэнсиса Фукуямы в которой речь идет о развивающихся странах Восточной Азии. Фукуяма уверен, что Корея поднялась из-за культурных факторов. В частности, он пишет, что сильно повлияла роль семьи в обществе, став центральной.
Журналист делает вывод, что писатель так сильно очаровался либерализом, что вообще забыл о таком факторе, как жестокость и ее постоянное применения в таких странах, как Южная Корея, Вьетнам и прочих «азиатских тиграх».
– И вот это как раз то, что и предлагает нам сериал «Игра в кальмара», как и предшествующий ему фильм «Паразиты», – констатирует Садаки. – Если фильм понравился и критикам, и зрителям, да еще и завоевал Золотую пальмовую ветвь с Оскаром, то вот сериал разделил зрителей и критиков на два лагеря. Критиковали больше всего количество жестоких сцен именно в контексте детских игр. В сериале показали традиционные корейские игры, которые почти прекратили существование из-за повсеместного распространения современных видеоигрушек. А вот создатели сериала превратили позабытые игры в часть одной большой.
Затем автор отдает дань предельной простоте художественного стиля сериала – мол, сложные проекции зрителю не нужны. В сериале есть как сцены из обычной жизни героев, так и их участие в той самой «Большой игре», где проигравших убивают.
– В сериале – реалистичная, но при этом символическая картина борьбы за выживание, в которой вынуждены участвовать низшие слои корейского общества из-за такого вот либерализма,- продолжает журналист. – Ни пощады в игре, ни милости от системы. Да и как? Если без этой системы такую игру просто не организовать? В такой игре, как и в жизни, проявляются самые низменные инстинкты. Чего только стоит кадр, в котором «выжившие» топчут упавших на землю… Когда нужно, они просто убивают других, чтобы спасти свою жизнь. Это происходит не только во время игр, но и в общежитии игроков.
Далее журналист снова констатирует – насилие отвратительно. Но, как это не парадоксально – именно оно и подталкивает зрителей к моральным испытаниям, и предупреждает их о скрытых низменных инстинктах.
– Эгоизм, который возведен в абсолют и доведен до крайней степени себялюбия, просто заканчивается убийствами, убийствами ради своего собственного спасения, – резюмирует Садаки. – Думаю, критиков отталкивают не сами сцены насилия. Мы видели в той же саге Фрэнсиса Копполы «Крестный отец» и покруче. Да и в фильмах Квентина Тарантино, и в «Заводном апельсине» Кубрика, и в «Молчании ягнят»… Но «Игра в кальмара» обладает кое чем иным. В ней борются за выживание. Вот в этом новом элементе причина превосходства сериала над другими фильмами, полными насилия.
В итоге автор все-таки сообщает нам о том, что поддерживает ограничение для зрителей моложе 18 лет. А потом как-то до обидного быстро начинает напоминать о том, что сегодняшний мир – местечко немногим милее, чем реалии «Игры в кальмара».
Если же после просмотра сериала вы потеряли покой и не знаете, где бы найти чего-то еще такого – с насилием и борьбой за выживание, да еще с неповторимым южно-корейским флером – добро пожаловать в наш топ, который мы составляли и думали – а импульсивный все-таки народ, эти южные корейцы…
