Великие и оливье: как встречали Новый год Высоцкий, Булгаков, Гагарин и Цветаева

Накануне новогодних праздников научные сотрудники московских музеев Александра Скрябина, Владимира Высоцкого, Марины Цветаевой, Константина Паустовского и Михаила Булгакова и Музей космонавтики рассказали о самых  красноречивых случаях из жизни великих, связанных с празднованием Нового года и в той или иной степени по-новому раскрывающих неочевидные стороны культовых фигур в истории отечественной литературы и искусства.

«Новый» 1956 год – с Владимиром Высоцким

Весь 1955 год прошел для Владимира Высоцкого под знаком вынужденного поступления в Московский государственный строительный университет (тогда – Московский инженерно-строительный институт). При этом – тогда еще совсем молодой человек – Высоцкий не переставал грезить о театральных подмостках, но воле родителей пришлось подчиниться.

Студенту Владимиру было непросто на механическом факультете – учился он с большим трудом. Итогом такой натуги стал целый «букет» хвостов по разным дисциплинам. Обстоятельства складывались не в пользу разудалого студенческого досуга – 1 января студент Высоцкий был обязан предоставить преподавателям несколько чертежей, в противном случае, его просто бы не допустили к экзаменам.

Единственные воспоминания, которые дают представление о том, что происходило в Новый год 1956 года с Высоцким, принадлежат близкому другу мастера – поэту Игорю Кохановскому. Их можно найти в его книге под названием «Все не так, ребята…».

По свидетельству Кохановского, в полночь вся компания все-таки открыла бутылки с шампанским. Но на этом веселье ограничилось. Молодые люди сказали друг другу формальные слова поздравлений и пригубив по бокальчику, тут же засели за чертежи.

К  3 часам утра «чертежные мероприятия» были, наконец-то, закончены. Тогда добросовестные студенты немного расслабились и допили шампанское. Кто-то предложил закурить. Вся компания, окутанная клубами табачного дыма, долго молчала, кто-то не предложил оценить качество чертежей.

Игорь попросил показать свою работу Высоцкого. Когда тот с гордостью выставил перед ним эскиз, вся компания буквально рухнула со смеху. Согласно заданию, нужно было начертить образцы всех видов шрифтов. Но Высоцкий сделал это так плохо, что Кохановский нарек его результат графической интерпретацией идиомы «как курица лапой».

Под дружный хохот товарищей Высоцкий тоже было начал смеяться. Но делал он это с какой-то тихой грустью. После этого Володя взял в руки чашку, на дне которой были остатки кофейной гущи, и с какой-то зловещей медлительностью и с мазохистским наслаждением стал поливать свой чертеж.

Компания тут же загомонила – ты что, спятил?! Ты что делаешь?! – принялись вразумлять Высоцкого товарищи.  На что Высоцкий спокойно заявил, что в институт больше не пойдет. Просто потому, что ему там больше «не интересно». Более того, Высоцкий сказал, что впереди у него – еще полгода. За это время он успеет подготовиться и поступить в театральный. В новогоднюю ночь это прозвучало как проговаривание вслух заветного желания.  И оно сбылось.  25 января – прямо на свой день рождения – отчислившийся Высоцкий во всю пел с товарищами свою новую песню, смысл которой заключался в манифестации полной готовности «носить винтовочку» в случае срыва поступления во МХАТ.

Но «носить винтовочку» не пришлось. Через полгода Высоцкий стал студентом Школы-студии МХАТ, блестяще показав себя на вступительных экзаменах. К 1960 году Владимир Высоцкий стал дипломированным актером и по распределению попал в Московский драматический театр имени А.С. Пушкина. Только через четыре года ему удалось найти сцену, ставшую его судьбой – Театр на Таганке Юрия Любимова.

 «Новый» 1950 год – с Юрием Гагариным

Новый – 1950-й год – 15-летний  Юрий Гагарин должен был встречать с родителям в Клязьме. Именно там проживали близкие родственники будущего космонавта.

В тот раз за новогодним столом собралось почти все семейство. Не было только тети Маруси. Она работала акушеркой и именно в эту ночь ей «выпало» новогоднее ночное дежурство. Но юный Юрий смог вернуть тетю домой. Об этом подробно написано в книге матери Гагарина – Анны Тимофеевны – «Слово о сыне».

Гагарин решил вызволить родственницу «на спор». В 23.30 он вместе с другими ребятами пошел к поликлинике, позвонил в дверь, и как только выглянул суровый вахтер, крикнул что было мочи: «Мамка рожает!». Тот принялся звать тетю Марусю, и, как только та показалась в коридоре, стал торопить женщину – мол, давай бегом – к роженице. Тетя Маруся пустилась было за необходимыми принадлежностями, но встретившись глазами с родным племянником Юрием, все поняла.

Так, 15-летний Гагарин выиграл спор и смог привести на праздник долгожданную тетю.

«Новый» 1937 год – с Михаилом Булгаковым

Чета Булгаковых была  хорошо известна своей любовью к тихим семейным торжествам и однозначной ненавистью к шумным сборищам. Но, все же, каждое семейное торжество Елена Булгакова подробно описывала  личном дневнике – его она очень прилежно вела всю свою жизнь. Наиболее яркие впечатления у музы Михаила Булгакова остались после встречи 1937 года.

Булгаковы были дома, подготовили шары, маски и множество подарков. В гости зашел «Женичка», и тут началось…Гости, во главе с разгоряченным Булгаковым стали бить тарелки с символической надписью “1936-й год”. Посуду для этого случая приобретали специально.

Активное участие в этаком празднике непослушания принимали и дети – от всех этих криков и битья посуды они устали. Также Елена пишет о том, что в новогоднюю ночь было много звонков. Булгаковых поздравляли Леонтьевы, Арендты, Мелик… При этом Ермолинский, чтобы поздравить, пришел лично. Запись о празднике оканчивается восклицанием, зловещий смысл которого могут оценить только потомки Булгаковых. Оно выражает надежду Елены Сергеевны на то, что следующий – 1937 год – будет обязательно счастливее прежнего.

«Новый» 1902 – с Анастасией Цветаевой

Рождество 1902 года вся семья Цветаевых отмечала в Италии. О том, как проходил  праздник, свидетельствуют воспоминания сестры Марины Ивановны – Анастасии Ивановны.

Столы тогда накрывали долго и шумно. Отовсюду слепили глаза блики ваз с фруктами и бутылок дорого вина. Тугие, почти черные гроздья синего винограда придавали сервировки какой-то дионисийский налет с картин Караваджо… дом был наполнен шорохами светлого шелка дамских платьев, изредка перемежаемыми аккордами пианино. Тогда Рождество на чужбине произвело на Анастасию Ивановну сильнейшее впечатление – из-за отсутствия снега, традиционного русского холода и несмолкаемого шума моря она не могла насладиться праздником в полной мере. И все же, Цветаева называет этот вечер счастливым. Возможно, причиной тому стали последующие – более трагические события. Через три года мать сестер Цветаевых скончалась.