Режиссер «Цыпленка жареного» Елена Николаева раскрыла подробности отношений между актерами во время съемок

По ее собственному признанию, первый шаг на пути к фильму о двадцатых годах она сделала давно – будучи еще ребенком, когда слушала многочисленные рассказы своей няни о том далеком времени.

Спустя годы Елене Владиславовне выпал шанс снять сериал, который был бы негласным гимном тому времени.

В фильмографии Николаевой много исторических проектов – «Комиссарша», «Контригра», но вот реалии эпохи двадцатых режиссер воссоздавала в первый раз.

Начать работу над лентой пришлось с изучения архивов, что для Елены Николаевой не составило труда – некоторое время она училась на историческом факультете МГУ.

При этом, для самой Елены Владиславовны съемки сериала стали данью некоторым личным моментам. Сериал в полном смысле можно назвать семейным проектом – супруг режиссера – режиссер Алексей Рудаков участвовал в создании сценария, оператором-постановщиком стал младший брат Николаевой – Максим Осадчий.

Не случайно одну из главных ролей сыграл ее сын – актер Иван Рудаков. За несколько дней до премьеры проекта Иван скончался от сердечного приступа. Роль Бухнера оказалась одной из последних в его фильмографии.

— У Ивана в «Цыпленке жареном» роль очень хорошая, — говорит Елена Николаева в интервью для «МК». — Зрители еще смогут увидеть его в двух сериалах, но, думаю, именно образ Бухнера зрители запомнят надолго.

– Почему вы решили работать над историей, которая происходит именно в 20-х годах?

—  Все это – из детства. Я и брат Максим – из семейства ссыльных поляков, мы родились в Красноярске. Нас воспитывала няня – дочь белого адмирала российского флота Ермолаева. Так вышло, что Ариадна Платоновна провела в тюрьмах 20 лет. Сначала ее арестовали за офицерский мятеж 1919 года, а потом уже при Берии – пыталась вынести со склада чуть-чуть муки для голодного ребенка. В третий раз Ариадна Платоновна оказалась в лагерях из-за репрессий, направленных на тех, кто отличался благородным происхождением. И вот эта героическая женщина … она была просто замечательной рассказчицей, я очень много от нее узнала о том времени. Было такое ощущение, что прочитала мемуары, что сама пожила в той эпохе. Мне это время очень нравится, оно притягивает меня. Оно у меня с детства визуализировано. Это тот период, когда новую страну еще не начали строить, когда все жили будто вповалку, зато в отобранных у законных хозяев дворцах. Этакий последний глоток старой России перед нэпом, перед строительством новой жизни, перед возникновением новых слов и аббревиатур. То есть все то, что так блестяще показано у Ильфа и Петрова. Мало кто снимал о 20-х, а ведь это – удивительное время. Лично я всегда мечтала работать над проектом о той эпохе.

— В бутафорском отношении такой масштабный исторический проект наверняка был большим испытанием для всех, кто над ним работал?

— Да, было нелегко. В девять утра команда «Мотор!» должна прозвучать во что бы то ни стало, но гримеры и костюмеры за 2 часа до этого должны обязаны начать готовить массовку. Это значит, что людей для сцены демонстрации сначала нужно одеть, а потом тут же вернуть весь реквизит. А если у актеров весь рабочий день не больше 12 часов, то у них — уже 14-15. Любой предмет, который на съемках берется в руки, надо или сделать самим или взять в аренду. Это – очень трудоемкий процесс, это – целое производство, а оно – не похоже на съемки какого-нибудь арт-хауса. Но вот лично по натуре – отличница. Именно поэтому я люблю исторические проекты, как и разбираться в деталях, погружаться в это, возиться в этом.

— Многие думают, что двадцатые годы — не вполне элегантное время, а у вас герои и героини так красиво и стильно одеты…

— Ну, так и двадцатые — то время, когда не все еще старое было уничтожено в стране. Некоторые дамы продолжали носить кружевное белье. Но все производство тогда остановилось, новых вещей просто не было. Буденовки откуда появились? Их создал в свое время гениальный художник Василий Васнецов – в качестве формы для парада Победы царской армии в Берлине и Константинополе. А революционеры просто грабанули военные склады, а потом ходили в этой форме. Кожанки сначала предназначались для медсестер, но потом их примерили комиссарши; а те самые длинные плащи чекистов сшили для штабных офицеров. Тот же принцип действовал и с обычной одеждой. Взяли посольство – вот и костюмы дипломатов вам. Герой Павла Трубинера у нас носит плащ почти такой же, как у Шерлока Холмса, ну а Бухнер – тот всегда в роскошном костюме.

— «Цыпленок жареный» уже многие успели сравнить с «Острыми козырьками». Для этого есть основания?

— Ну, как референс — безусловно. И молодые герои, и время… Я вообще изучаю самые разные иностранные проекты. Так, перед съемками «Комиссарши», особенно тех сцен, где немцы врываются в город, я просто смотрела покадрово, как в «Братьях по оружию» просто из 25 человек массовки сделали целую роту – 100 человек. У коллег надо учиться, у тех, кто хорошо делает свою работу и ничего зазорного в подобном нет. Речи не идет о подражании «Козырькам». У нас в проекте своя гордость есть. К примеру, возведенная на территории бывшего завода декорация городского района. Там и улица с двумя переулками и чайная, и ателье, и пекарня, и склад… Очень атмосферно получилось, будто попадаешь в другой мир.

— Вы разрушили многие стереотипы в плане актеров.  Например, Виктора Добронравова никто не мог представить в виде такого демонического негодяя…

— В театре его видела – он просто прекрасный актер. Он очень тонкий, пластичный. Я сразу поняла, что он может в кино гораздо больше, чем делает обычно. Мне еще очень хотелось, чтобы Кумова сыграл именно тот человек, у которого таких ролей раньше вообще не было. У героя есть реальный прототип — Яков Петерс, это один из первых чекистов, он разбойник в прошлом, который сидел на каторге. И именно такие люди были нужны большевикам.

— А Виктор Сухоруков мало того, что играет настоящего криминального денди, так у его героя – неожиданная романтическая линия…

— О, да, это у него впервые. Я в нем всегда видела человека, который очень жаден до жизни, который способен на ураган страстей. Ему было очень интересно сыграть такого, вот мне и нужен был именно такой сложный, с тройным дном, умеющий держать целый город – змея и лев в одном флаконе. Ну, кто это? Это Сухоруков, конечно! И он блестяще справился со своей задачей. Как же он смотрит на любимую женщину! Его глаза одновременно и сверлят, и горят. Что же касается костюмов, то мы потрудились над тем, чтобы его гардероб был очень эффектен. Именно так и должен выглядеть человек, который много награбил и теперь имеет возможность пожить так, как раньше мечтал. Что касается остальных, то я могу сказать, что получила всех, кого желала видеть в кадре. Пробы были, конечно. Заранее были запланированы только Ира Пегова и Сергей Сухоруков. А всех остальных мы долго искали, приглашали их на пробы, обсуждали. Кастинг шел в честной борьбе.

— Молодых актеров в персонажей двадцатых годов было сложно превратить?

— Я хотела прежде всего Голливуда — чтобы в кадре были только красавцы. Митю очень долго искали – казалось, это должен быть какой-то молодой и современный Шакуров. Максим Белбородов стал для всех настоящим открытием. Никита Волков — великолепный актер, горжусь тем, что именно его взяла на роль Роди. Никита просто с невероятным погружением работает. Для своей роли он тренировал речь, выучился писать пером …  В кадре все рукописи написаны именно им. Ему даже волосы наращивали — никаких париков; я его просила какое-то время походить в костюмах, ну, чтобы он к такой одежде привык … А с Любой Аксеновой какая пара! Очень люблю вообще всех своих артистов, они мне тем же отвечают.

— Были во время съемок катастрофические моменты?

— Я сломала на съемках позвоночник и потом пришлось работать в корсете. Снимали сцену, в которой белые офицеры прятались в подвалах. Было два плейбека: в подвале и наверху. Все произошло в спешке, бежала вниз по лестнице, оступилась, ударилась спиной, а потом потеряла сознание. Компрессионный перелом позвоночника в итоге. На следующий день я все же была на площадке. Потом муж нашел клинику в Москве, где поводят нужную операцию: вгоняют в тебя иглы, и потом все заклеивается по живому. После такой операции надо было лежать 10 дней, но уже через 2 дня я продолжила съемки. Просто это была та самая картина, которую я так давно мечтала снять – об остановке не могло быть и речи.

– Реально ли работать в таком стрессе?

– Нормальный режиссер просто обязан быть человеком стресса. Я в стрессе – как рыба в воде. Я фанатично была влюблена в этот проект. Врачам я так и сказала. Оператор Макс Осадчий ведь впервые взялся за сериал, и сделал это только потому, что я – его старшая сестра – попросила его об этом. Большой композитор Юрий Потеенко написал музыку, а какие прекрасные актеры — для меня просто все звезды сошлись! Разве какой-то вышибон позвоночника, косточка какая-то будет мной рулить? В своем ли вы уме?!

— Быть режиссером для женщин – непросто. Согласны?

— А что делать, если в нашей России бабы такие? Ведь советская власть в семнадцатом году нас комиссаршами сделала, а вы вдруг хотите, чтобы мы взяли и профессии на мужские и женские поделили! Нет, нет, нет. Все смешались. Режиссер — это профессия фанатичного и сильного человека. А ведь именно женщина часто бывает фанатиком, даже большим, чем мужчина. Например, сейчас я лежу с ковидом, но все равно рулю съемочной площадкой – в режиме онлайн. Мы снимаем «Медиум-3». Муж подменил меня после похорон сына, а потом тоже заболел. Но он переносит болезнь легче, поэтому просто лечится дома. И я тоже продолжаю работать. Только работа в моей ситуации и лечит.

Ранее LIVE24 составляло топ самых ожидаемых фильмов на стримингах в 2022 году.