“Ничего личного – только бизнес”: проблема ценового коллапса на европейском рынке газа

Для России Европа является главным экспортным рынком газа. В сентябре текущего года на нём был установлен исторический рекорд цен: спотовая цена на топливо в пике превысила $1900 за 1 тыс. куб. м. 

Очевидно, что подобный ценовой коллапс в Европе стал результатом совпадения ряда объективных факторов.

Конкурентное  преимущество газовой генерации перед угольной усилилось вследствие удорожания квот на выбросы парниковых газов в европейской системе торговли экологическими квотами (ETC), а также ресурсных проблем возобновляемых источников выработки электроэнергии. Свою лепту внесло и активное восстановление азиатских экономик, прежде всего Китая, которое привело к значительному увеличению объёмов поставок сжиженного природного газа (СПГ) в эту страну.

Борис Леонидович, многие эксперты обвиняют в сложившейся ситуации евротрейдеров, газовые спекуляции которых якобы и довели Европу до изрядного опустошения её подземных газохранилищ. Ведь в ситуации увеличения волатильности газовых фьючерсов финансовые игроки предсказуемо не могли не воспользоваться возможностями заработка на биржевых торгах, разгонявших цены на газ до предела и, по видимому, увлеклись настолько, что посягнули на стратегические запасы подземных газохранилищ для отопительного сезона. Так, на открытии биржи ICE 6 октября цена на газ резко выросла до нового рекорда, превысив сначала $1500, а затем и $1600 за 1 тыс. куб. м. Как это стало возможным?

– Происходит это в силу действия газовой директивы ЕС Третьего Энергопакета ЕС, а также реализации “Целевой модели европейского газового рынка”, направленной на его неукоснительную либерализацию. Еврокомиссия запретила монополию на одновременное владение магистральными и распределительными сетями для осуществления импорта газа. С момента имплементации всех положений газовой директивы практически любая европейская компания, получив регистрацию у регулятора энергорынка может получать свободный доступ к аренде газовой инфраструктуры – как к активным объёмам подземных хранилищ, так и к газотранспортным и газораспределительным системам. В теории это происходит следующим образом: летом компания-перекупщик приобретает тот или иной объём газа в подземном хранилище импортёра и оплачивает аренду за его хранение, а зимой этот объём продаёт по максимальной цене, поставляя топливо по чужим газопроводам конечному потребителю. 

В результате газовые хранилища Европы стали выполнять роль торговых площадок. Незамысловатость подобного вида заработка привлекла в газовый бизнес откровенных спекулянтов, не разбирающихся в специфике рынка, которые натворили то, что натворили. Поэтому, сегодняшнее ценообразование – это результат либерализации рынка газа. 

Между тем, в России “Газпром” сам проводит разведку, сам производит добычу и сам поставляет газ. В результате у нас нет посредников, нет потерь, а цены на газ регулируются постановлением правительства. Мы можем себе это позволить. 

– А почему в контрактах «Газпрома» отсутствует запрет на реэкспорт газа, ведь такие положения до сих пор действуют в СПГ-контрактах по всему миру?

– СПГ контракты с привязкой к месту сдачи имеет Катар, а именно госпредприятие “Qatargas” и Алжирский газовый монополист “Sonatrach”. Остальные газовые экспортёры уже отвязались от подобных предписаний. Кстати, это тоже одно из следствий Третьего Энергопакета, а также проигранного “Газпромом” суда. Традиционно наличие точки сдачи входило в так называемую Гронингенскую модель долгосрочного экспортного газового контракта (далее – ДСЭГК), в соответствии с которой “Газпром” отвечал за доставку до конечной точки, но Евросоюз напрягся и сумел разрушить эту модель. Вместе с тем, распределение газа до конечного потребителя никогда не было нашей задачей, мы никогда на этом не зарабатывали, и такой подход также предусматривала Гронингенская модель ДСЭГК.  Кроме того, важно понимать, что эксплуатация и поддержание газораспределительного оборудования на территории импортёра требует значительных затрат и инвестиций. В общем, это не наш бизнес. 

– Борис Леонидович, как известно, западные СМИ и евродепутаты единодушно стали обвинять Россию в дефиците газа на европейском рынке, подозревая “Газпром” в умышленной манипуляции ценами и недопоставках топлива. Почему подобные заявления провокативно адресуются России, а не, скажем, тому же Катару или США,  которые действительно довольно быстро сориентировались и переключились на более выгодные поставки на премиальный азиатский рынок?

– Подобная риторика может исходить лишь от русофобских непрофильных СМИ и политиканов. Напротив, европейские партнёры “Газпрома” чётко указывают, что российский концерн полностью выполняет долгосрочные контракты по поставкам газа в ЕС и не занимается манипулированием цен на газовом рынке. Кстати, в этом году “Газпром” даже увеличил свои поставки на 15 %. Профессионалы всё прекрасно знают и понимают. Если послушать,например, выступление заместителя главы Европейской комиссии Франса Тиммерманса, заявление бывшего канцлера ФРГ Герхарда Шрёдера или речь представителя Еврокомиссии Тима Макфи, то они не высказывают никаких претензий к “Газпрому”, отмечая полное выполнение им всех взятых на себя обязательств по поставкам. Ровно об этом говорится и в заявлении МЭА по ситуации с ценами на газ.

*МЭА — международный институт, созданный в рамках ОЭСР. Основной задачей агентства является укрепление межстранового сотрудничества в области энергетики.

Что же касается госкомпании “Qatargas”, то она заблаговременно и совершенно чётко заявляла, что в этом отопительном сезоне каких-либо дополнительных поставок в Европу (кроме долгосрочных) выполнять не будет. А в США вообще нет никаких госкомпаний и поэтому говорить о том, что у них есть какие-то обязательства перед  Евросоюзом или его отдельными странами-членами не приходится.

– Правда ли, что европейцы и сами не упустили возможность продать в Китай по завышенным ценам свой газ из Голландии и Норвегии, что и послужило причиной истощения их газовых запасов в преддверии отопительного сезона?

– Давайте сразу проясним важную деталь: это мы по инерции привыкли говорить, что Россия поставляет газ, Россия поставляет нефть: мы говорим “Газпром”, “Роснефть”, а подразумеваем – “Россия”. Мы говорим “покупает Германия”, но нет: покупают компании “Uniper”, “Wintershall Dea” и так далее. В Европе не существует государств, занимающихся непосредственно хозяйственной деятельностью, как и нет газовых госкомпаний. Поэтому, та же Голландия просто не может поставлять или не поставлять свой газ. Торгуют газом частные компании. После так называемого анбандлинга, инициированного Еврокомиссией, вертикально-интегрированные компании, владеющие магистральными газопроводами и подземными хранилищами не имеют права владеть газораспределительными системами. Теперь ими должны владеть разные юридические лица, а на газовом бизнесе может зарабатывать какая-то невероятная масса посредников. Поэтому, как говорится, ничего личного – только бизнес.

В свою очередь, Норвегия, которая не входит в ЕС, имеет собственные заводы по производству сжиженного природного газа, к примеру, “Equinor”, которые поставляют газ туда, куда считают нужным. При этом обычные поставки “Equinor” в страны Евросоюза по-прежнему остаются в вилке от 100 до 110 млрд куб. м. У “Equinor” имеются мощности по сжижению газа, поэтому, конечно, нельзя исключать, что и эта компания занимается поставками газа в Китай или в другие страны Юго-Восточной Азии.

– Может ли Россия в таком случае начать торговать газом в Западной Европе на тех же принципах, что и Норвегия: норвежский газ продается в основном по сделкам “здесь и сейчас”, а “Газпром” –  по долгосрочным контрактам с неизменной ценой порою и на года. Ведь экспортные цены по долгосрочным договорам в нынешних рыночных условиях существенно отстают от динамики мировых цен? 

– А как Вы себе это представляете? Расстояние от места газодобычи до европейских потребителей может составлять до 4 тыс. км. Поставлять газ в соответствии с суточным графиком? Эксплуатационная скважина не может работать в таком режиме. Для того, чтобы осуществлять поставку с помощью подобной газовой инфраструктуры, необходимо точно заранее знать, каким будет режим работы скважин, компрессорных станций и прочего оборудования. Именно поэтому “Газпром” заинтересован в среднесрочных (от 5 лет) и долгосрочных контрактах (свыше 10 лет). Да, торговля газом имеет свою специфику и вообще, оптимально, чтобы газ был продан, находясь ещё под землёй, так сказать, в подземных кладовых. Тогда можно заблаговременно рассчитать инвестиционный план и необходимые объёмы добычи, которые будут соответствовать экспортному запросу. 

К слову, президент России Владимир Путин поручил Алексею Миллеру, главе “Газпрома”, организовать выход на спотовый рынок, что станет возможным уже в ноябре, после заполнения шести газовых хранилищ на территории Европы, полностью или частично принадлежащих “Газпрому”. Какой будет объём закачки, пока сказать сложно.

Вероятно, этот шаг предпринят для того, чтобы уровень цен в Европе вышел в тот диапазон, который Россию устраивает – от $400 до $500 за 1 тыс. куб. м. Поскольку в случае, если цена на газ будет выше строительство тех же солнечных и ветряных электростанций становится экономически рентабельным, выгодной становится работа угольных электростанций – видовая конкуренция в генерировании энергии тоже имеется, а нам этого не надо. “Газпром” платит налоги в государственную казну (налог на добычу ископаемых (НДПИ), экспортную пошлину и дивиденды самого “Газпрома”), а государственных угольных компаний в России нет и соответственно никаких дивидендов от угольных компаний бюджет не получит. Что нам выгодно экспортировать? Газ. 

Поэтому, когда мы видим сообщения от представителей Молдавии о том, что их страна с ноября будет получать российский газ по $450, мы должны понимать, что это и есть та самая оптимальная цена, которая нам нужна.

– Борис Леонидович, а могут ли евротрейдеры спекулировать на газе, находящемся в газохранилищах Украины? Ведь там уже не первый год отопительный сезон наступает в стрессовом режиме, вызванном дефицитом газа? 

–  С 2015 года ни одна украинская компания газ у “Газпрома” по прямым контрактам не покупает и нам нет дела до того, что происходит в её газохранилищах. По документам Газпром поставляет газ в Европу по контрактам с европейскими компаниями. По имеющейся информации (статистике “Нафтогаза”), объём собственной добычи газа в Украине составляет порядка 12 млрд куб. м в год, что покрывает только потребление газа населением. Для физических лиц этого хватает, для промышленности и социальных объектов – нет, поэтому Украина докупает газ из Европы.  Да, никто не скрывает, что какая-то часть объёмов украинских газохранилищ арендуется украинскими и европейскими частными компаниями, которые могут на этом газе зарабатывать. И в этом году ситуация в Украине особенно сложная, поскольку резерв угля там выполнен процентов на 25 максимум от нормативов министерства энергетики, и одновременно вдвое упали запасы запасённого газа – такого соотношения ещё не было. Таким образом, в случае суровой зимы Украина не будет обеспечена необходимыми резервами. Разве что они найдут возможности поставок откуда-либо подешевевшего в последнее время угля. Напомню, что на поставки энергетического угля на Украину Россия наложила запрет с 1 ноября этого года.

– Рост цен на газ совпал с завершением строительства газопровода “Северный поток – 2”.  Учитывая существующие газовые “схемы”, каковы перспективы в этом смысле нового газопровода? Не станет ли он ещё одной площадкой для газовых спекуляций? 

– Вы называете спекуляцией самый обычный газовый европейский бизнес, который с самого начала выглядел именно так. Есть оптовые поставщики, есть трейдеры, которые занимаются газораспределительными сетями и продают газ конечному потребителю. Да, во все газовые операции вклинились посредники, исчезла стабильность и предсказуемость. 

Но некоторые страны уже стали задумываться над сложившейся ситуацией. В частности, Польша, которая отказывается выходить на европейскую модель газового целевого рынка, решив, что подобного рода посредники на её подземных хранилищах газа  появятся не раньше, чем возникнут альтернативные поставщики – России и Катара, по-видимому, Польше не достаточно. Венгрия также сделала невозможными спекуляции на газе.

– Можно ли рассчитывать, что запуск “Северного потока – 2”  позволит стабилизировать ситуацию на рынке газа и установить оптимальную рыночною цену?

– Все на это рассчитывают. Эксперты прекрасно понимают важность установления оптимальной рыночной цены на газ. России, в свою очередь, выгодно, чтобы объёмы поставок в Европу не снижались. 

– Учитывая переориентирование американских газовых поставщиков на рынок Азии, у России появляется возможность занять европейский газовый рынок?

– Здесь нужно учесть подписание в феврале  2020 года первого перемирия в войне пошлин между Китаем и США, где в числе прочих обязательств, которые взял на себя Китай, была закупка в течение последующих 4 лет энергетических ресурсов из США на $200 млрд.  Логика совершенно очевидна: США пошли на это соглашение, чтобы хоть как-то установить торговый баланс.  Экспорт американских товаров и услуг в Китай был на $400 млрд ниже, чем соответствующий импорт из Китая. Дисбаланс очень серьёзный. И да, тот уровень цен на газ, который сложился в странах Юго-Восточной Азии, в Китае в частности, гораздо более привлекателен для США, это правда. Ни один производить СПГ не повезёт топливо туда, где цены в 2 раза ниже. 

Поэтому, если в общем рассматривать картину, которая складывается сейчас, то вся эта ситуация выгодна как России, так и США. В случае запуска “Северного потока – 2” “Газпром” сможет удерживать цену в Европе на оптимальном для России уровне, тем самым позволяя США выравнивать свой торговый баланс с Китаем.